Звёзды в ладонях - Страница 94

— Здравствуй, отец, — жизнерадостно произнесла младшая из девушек, обращаясь к императору. А потом уже ко мне: — Здравствуйте, капитан Матусевич. Я давно уже хотела познакомиться с вами.

Принцесса Сатьявати в жизни выглядела гораздо моложе, чем на телеэкранах, менее величественной и не такой изысканной, но ещё более очаровательной. А её улыбка по своей ослепительности могла соперничать с сияющим в чистом утреннем небе солнцем.

— Моё почтение, ваше высочество, — церемонно ответил я и поймал себя на том, что чуть не отсалютовал ей по-уставному. Служба в военном флоте, даже при том, что я продолжал считать себя человеком гражданским, всё-таки давала о себе знать.

— Ой, не надо так официально! — рассмеялась Сатьявати. — Называйте меня просто «мисс». Или, в крайнем случае, принцессой. Но ни в коем случае не высочеством. Я этого страшно не люблю.

— Хорошо, мисс, — кивнул я. — Буду иметь в виду.

— У меня к вам сразу два дела, капитан, — сказала Сатьявати. — Во-первых, хочу выразить своё восхищение вами и поздравить вас с наградами.

Она умолкла, протянула руку и прикоснулась к двум ленточкам на моей груди — орденам Наполеона Бонапарта и Джавахарлала Неру.

— Благодарю, мисс, — ответил я. — Но смею вас заверить, что я не заслужил такой похвалы.

— Заслужили, заслужили, можете не сомневаться. А во-вторых, сэр, как и всем остальным соратникам моего отца, я хочу выразить вам своё возмущение и негодование. Своё громкое «фе», так сказать. Вам должно быть совестно, что вы столько лет держали меня в неведении, заставляя думать о нём… то, что я о нём думала. Хоть бы один из вас, хоть бы единым словом намекнул мне, что отец не тот, за кого себя выдаёт.

— Увы, принцесса, — вежливо заметил я, — ваше возмущение обращено не по адресу. Даже при всём желании я не мог сообщить вам правду, поскольку сам ничего не знал. Я вообще не участвовал в работе подполья.

На прекрасном лице Сатьявати отразилось искреннее недоумение:

— Как так?

— Да вот так, мисс. На самом деле я просто оказался в нужное время в нужном месте. Мне просто повезло, и в этой удачливости состоит вся моя заслуга перед родиной. Так что я вовсе не скромничал, когда говорил, что не заслуживаю ни этих наград, ни вашей похвалы.

Принцесса вопросительно посмотрела на императора:

— Как же так, отец. Ведь ты, выступая перед народом, чуть ли не прямо заявил, что капитан — один из твоих ближайших соратников.

— Так оно и есть, дочка. Я нисколько не покривил душой. Я лишь умолчал о том, что для этого мистеру Матусевичу понадобилось всего несколько часов — и чтобы стать моим ближайшим соратником, и чтобы внести неоценимый вклад в дело освобождения Махаварши. Просто он слишком скромен и застенчив, чтобы признать свои заслуги. — Решительным жестом Падма пресёк мои возражения. — Это долгая история, Сати. Пусть её расскажет тебе мисс Агаттияр. — Он ободрительно улыбнулся скромно стоявшей рядом с дочерью Рите. — А нам с капитаном нужно ещё кое-что обсудить.

Принцесса мигом поняла намёк и предложила Рите пойти прогуляться в парк. Та, разумеется, согласилась и, уже уходя, одарила меня страстным взглядом, исполненным нежности и тоски.

Я печально смотрел девушкам вслед. За время нашей разлуки я понял, что действительно полюбил Риту. Она тоже любила меня, но мы не могли быть вместе. Между нами стояла двенадцатилетняя девочка, которая владела всеми моими чувствами и помыслами. Ради счастья быть её отцом я готов был отказаться от всего остального — даже от любимой женщины.

Сейчас Рашели не было на Земле. Три недели назад она улетела на Терру-Галлию к матери, но вскоре обещала вернуться. Я очень, очень скучал за ней…

— А мы, пожалуй, тоже пойдём прогуляемся, — наконец отозвался император. — Вы не возражаете, капитан?

— Конечно, нет, сэр.

Мы миновали окружавший дворец сад и вышли на Елисейские поля, которые тянулись от Площади Согласия до Площади Звезды, разделённые надвое кольцевым перекрёстком, украшенным четырьмя фонтанами.

— Куда пойдём? — спросил Падма. — К Лувру или к Триумфальной арке.

Я прикинул, что Рита с принцессой, скорее всего, направились в сторону Лувра, поэтому выбрал Площадь Звезды. Мы зашагали по парк-променад к перекрёстку с фонтанами, именуемого Круглой площадью.

Париж принадлежал к числу тех нескольких десятков самых древних земных городов, которые габбары оставили почти в полной неприкосновенности и не перестроили их на свой манер. Поступили они так вовсе не из уважения к многим тысячелетиям человеческой истории и не из любви к нашим памятникам архитектуры, а именно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть: именно им, габбарам, принадлежит старейшая в Галактике планета, прародина человечества — некогда самой могущественной из галактических рас.

Некоторое время мы шли молча, восхищённо и с благоговением оглядываясь по сторонам и стараясь не замечать следовавших на некотором отдалении от нас охранников. Последние были разумной, хоть порой и не очень комфортной, мерой предосторожности. Искусственно вызванная пандемия за шесть дней выкосила почти всё габбарское население Земли, но некоторые чужаки всё же сумели избежать гибели и укрылись в густых лесных массивах — главным образом в джунглях Африки, Индии и Центральной Америки, в сельве Амазонки, а также в тайге России и Канады. По приблизительным оценкам, их осталось до нескольких десятков тысяч, и сейчас ими занимались специальные отряды коммандос (к сожалению, порой они отстреливали ни в чём не повинных земных горилл, принимая их за врагов). На территории Западной Европы пока ни одного уцелевшего габбара обнаружено не было, но тем не менее люди держались начеку.